"Я меломан": слепоглухой профессор Александр Суворов о восприятии мира

Александр Васильевич Суворов сочиняет стихи, пишет книги, выступает с лекциями — ведет вполне обычную жизнь публичного интеллектуала. Ему 67 лет. Зрение и слух потерял в детстве.

Четверо выпускников Загорского интерната для слепоглухих детей (ныне Сергиево-Посадский) перевернули представления научного мира о пределах адаптации таких инвалидов, поступив на психологический факультет МГУ. Один из них — Суворов.

Хотя студентам и помогали — печатали тексты шрифтом Брайля, разрешали пользоваться переводчиками, владеющими дактильной азбукой, — экзамены они сдавали наравне со всеми. Получив дипломы, слепоглухие участники "загорского эксперимента" подтвердили, что человек способен превозмочь даже самые суровые ограничения возможностей.

Сегодня Суворов — автор многих книг, педагог с огромным стажем, доктор психологических наук, ведущий научный сотрудник Московского государственного психолого-педагогического университета. Единственным способом общения с ним остается дактилология — пальцевое слово. Его помощник Олег Гуров переводит каждую фразу, словно пожимая ему руку. Профессор отвечает необычным, очень низким и почти механическим по звучанию голосом.

— Я человек активный, но прежде всего внутренне. Сейчас работаю с текстами, читаю, много пишу сам — я занимался этим всю жизнь, так что по большому счету ничего не изменилось, разве что люди стали реже приходить.

— Помимо чтения, иногда слушаю музыку. Технически это очень тяжело: чтобы хоть что-то уловить, нужно приложить к ушам мощные динамики и направить на живот сабвуфер. Однако я меломан.

Хочу гулять, но старость не радость. Раньше, пока не был в коляске, самостоятельно обследовал лесопарк. Сейчас это уже физически не по силам.

— В данный момент пишу предисловие к сборнику работ слепоглухих авторов — недавно состоялся литературный конкурс, где я был членом жюри

.

— Да, книга "Встреча вселенных" вышла в конце 2017 года. В ней четыре части. В первой рассказывается о теории познания применительно к данной ситуации: насколько сильно различается восприятие мира у слепоглухих. Во второй касаюсь темы педагогики — воспитания и обучения слепоглухих детей, родившихся такими или потерявшими зрение и слух в очень раннем возрасте. В третьей говорится о совместном воспитании относительно здоровых детей и инвалидов. В заключительной части идет о речь о выживании взрослых слепоглухих — как им приходится выкручиваться в мире здоровых.

— Это совершенно другой мир — другая вселенная по сравнению с той, в которой живете вы. У нас совсем иные образы, иное восприятие.

— Это интерпретация режиссера Альгиса Арлаускаса, снявшего в 1987 году фильм "Прикосновение" с моим участием. В раннем детстве, когда я еще видел, запомнил арбузы, водруженные на платяной шкаф в углу моей комнаты. Их падение ассоциировалось у меня с чем-то ужасным. Альгис творчески развил это воспоминание и вставил в фильм сцену разбивающегося арбуза, после чего следует кадр с ядерным взрывом.

— Считаю его классическим — это первый и самый глубокий фильм обо мне. Тогда я впервые познакомился с тем, как делают кино. Сценарий написал режиссер, но весь материал — от меня. Мы разговаривали так же, как сейчас с вами.

Есть более свежий фильм Эммануэля Альмборга "Говорящие руки" — он снят в 2014-2015 годах. Режиссер задавал вопросы, а я отвечал. Получился рассказ об эксперименте в Загорске и наследии моих учителей, в первую очередь философа Эвальда Ильенкова.

— Обучение нашей четверки, ставшей студентами, — это лишь вершина эксперимента. Детский дом в Сергиевом Посаде продолжает работать. Там трудятся две слабовидящие женщины, получившие высшее педагогическое образование. Еще подростками они ездили в пионерлагеря, где я работал педагогом, а когда выросли — сами смогли стать воспитателями.

Кроме того, высшее образование, например, получила слепоглухая поэтесса, актриса и художница Ирина Поволоцкая.

— Я против массового инклюзивного образования. Самым эффективным считаю индивидуальный подход, особенно для слепоглухих. Личностная инклюзия — когда слепоглухие и зрячеслышащие дети необязательно находятся в одном классе, но общаются в коридоре на переменке.

Не стоит объединять две стратегические задачи — образовательную и воспитательную. Образование должно быть таким, чтобы в перспективе пригодилось людям с ограничениями для интеграции в окружающий мир, общения. Хороший пример инклюзии — "Детский орден милосердия", когда зрячие ребята посещают дома детей-инвалидов, помогают им готовить уроки.

— Теперь широко распространены компьютерные технологии. Мой брайлевский дисплей, благодаря которому в связке со смартфоном появились огромные возможности, сейчас в ремонте — страдаю без него, как наркоман. Учить меня технологиям было некому, но я освоил и Whatsapp, и Facebook. Раньше было сложно представить, что когда-то смогу использовать телефон.

— Когда писал книгу, помощник в шутку говорил, что пока не закончу, Facebook он мне читать не даст. Я могу просидеть за брайлевским дисплеем восемь-десять часов: это и общение, и много интересных постов. Например, Борис Михайлович Бим-Бад (академик РАН, доктор педагогических наук. — Прим. ред.) создал интересную форму поздравления великих людей: когда родился и краткая биография.

— Выгодно. Все это любят обыгрывать. (смеется).

— Это своего рода тренажер. Мы тоже используем похожие. Например, на одном из мастер-классов в "Детском ордене милосердия" у нас была игра "Тропа доверия". Это как своеобразная полоса препятствий: скажем, все дети стоят на паласе, который постепенно складывается. В игре участвуют и здоровые, и инвалиды — кто-то слабо видит, кто-то на коляске. Здоровым участникам также завязывают глаза или, допустим, сажают в коляску. Когда свободного пространства становится меньше, все участники должны помогать друг другу: лечь, взять на руки. Такие совместные испытания вызывают очень яркие эмоции у всех.

— Ассоциация со спортом помогает объяснить, что можно самоутверждаться по-всякому, в том числе помогая другим.

— Кто понимает хоть немного глубже, обходятся без нее. Именно снисходительность — главная психологическая ошибка. Но что взять с дураков?

При этом если человек тратит на меня время, включается в решение моих проблем, то тут не до таких капризов.

— Техника ломается, а добиться восстановления трудно — мой брайлевский дисплей вот никак не починят. Но есть и более глобальные вопросы. Вот мы с помощником начинаем грандиозную эпопею переоформления ИПРА — "Индивидуальной программы реабилитации инвалида". На основании этого документа нам положены бесплатные средства реабилитации: брайлевские дисплеи, слуховые аппараты, коляски. Все это нужно оформлять в целом ряде организаций. Если бы это можно было упростить, наша интеграция в общество стоила бы куда меньше нервов.